Проблема
ранних российско-японских торговых и
политических контактов неоднократно
поднималась отечественными историками
и географами. Однако далеко не все ее
аспекты в равной степени изучены. Среди
малоисследованных вопросов выделим
роль и место торговых отношений с
Японией в системе предпринимательской
деятельности крупного капитала на Тихом
океане, неоднозначные оценки и подходы к
пониманию задач российско-японских
контактов, отношение к ним в российском
обществе. Есть неясности и спорные
моменты в истории отдельных плаваний на
Курилы и север Японии.
Еще
в 1738-1742 гг. отряд М.П.Шпанберга
обследовал острова Курильской гряды и
собрал первые сведения об Японии. Чуть
позднее были установлены первые
контакты с японскими торговцами на
Кунашире, которые стремились к прямой
торговле с русскими, а не через
курильцев.
В
1750 г. сын М.П.Шпанберга - А.М.Шпанберг
представил в Адмиралтейц-коллегию
рапорт с новым проектом установления
торговых отношений с Японией, но не был
тогда поддержан. Тем не менее, спустя
десятилетие на основании его проекта Ф.И.Соймонов
представил в правительство записку “О
позволении купцам собственным их
иждивением открывать Курильские
острова”. В 1761 г. последовал
соответствующий указ Сената. На
основании его Иркутский губернатор А.И.
Бриль предписал главному командиру
Камчатки К.М. Бему предпринять более
решительные шаги к организации плаваний
на Курилы. В частности, было предложено
отправить секретно одно частное судно
под видом промыслов вплоть до Матсмая (Хоккайдо).
Первая попытка, предпринятая
селенгинским купцом А.Толстых,
оказалась неудачной. С 1774 г. за дело
взялись компаньоны П.С. Лебедев-Ласточкин
и Г.И. Шелехов. Один за другим
ими были отправлены два судна на “Св.Николай”
и “Св.Наталия”. Руководителям этих
экспедиций И.М.Антипину и иркутскому
купцу Д.Я.Шабалину предписывалось
вступить с японцами в переговоры и
попытаться установить торговые связи.
Шабалину дважды удалось встретиться с
японскими торговцами, а на северо-восточной
оконечности Хоккайдо провести
переговоры с представителем местной
администрации. В ходе переговоров
последний заявил, что для торговли есть
порт Нагасаки, “где со всех сторон
собираются и торги производят, куда
можете ходить и вы”. Эти первые контакты
были положительно оценены и самими
купцами, и правительством. П.С.Лебедев-Ласточкин
писал позднее, что “двоекратно с
епонцами компания наша виделась и
менялись малым еще количеством, а время
от времени начало бы приумножатся”. Все
материалы о плаваниях к Японии он
представил в правительство. Планы
установления торговых связей с Японией
получили высочайшее одобрение, а
Лебедев-Ласточкин был награжден золотой
медалью с надписью “За полезные
обществу труды”.
Со
второй половины XVIII в. основной базой
организации промыслового освоения
северо-восточных территорий Сибири,
островов Тихого океана и Русской
Америки становится Иркутск. Здесь
формируются купеческие компании,
заключаются торговые сделки, нанимаются
промышленные люди. Иркутские купцы и
мещане принимали самое активное участие
в промысловой деятельности на Тихом
океане. По справке Иркутской городской
думы в 70-90-х гг. XVIII в. на суднах различных
компаний работало 165 иркутян, в том числе
105 мещан и 60 цеховых. Поэтому
неудивительно, что здесь скапливалась
вся информация о плаваниях на востоке,
разрабатывались планы и программы
расширения промысловой деятельности,
установления торговых отношений с
новыми странами. Местная администрация
и капитал придавали большое значение
дальнейшему развитию торговых связей с
Японией. Не случайно уже в середине XVIII в.
в Иркутске зазвучала японская речь. С 1756-го
г. в " местной навигационной школе
вводится преподавание японского языка.
Учителями стали попавшие в Россию в
результате кораблекрушений японские
моряки и торговцы. Таким образом, далеко
не случайно, именно Иркутску выпала
честь стать инициатором первого
российского посольства в Японию.
Екатерина II
В августе 1783 г. у берегов Камчатки потерпело крушение японское судно “Синсе-мару”. Спасшихся моряков в 1789 г. перевезли в Иркутск. Заботу о них приняли на себя иркутский генерал-губернатор И.А.Пиль, ученый-натуралист Э.Г.Лаксман, Г.И.Шелехов и ряд иркутских купцов. В их среде и возник проект установления постоянных торговых связей с Японией. Разработан он был Э.Г.Лаксманом и Г.И.Шелеховым, и с представлением И.А.Пиля был направлен Екатерине II.
Сделано это было, очевидно, для того, чтобы не уронить престиж императрицы в случае неудачи посольства и не возбудить подозрения Англии и Голландии в отношении целей российской политики на Тихом океане. Надо сказать, что в Петербурге довольно скептически смотрели на возможность установления достаточно прочных взаимоотношений с Японией. “... Не токмо все иностранные купцы, - писал Э.Г.Лаксман, - но и большая часть господ сие японское предприятие яко невозможно всячески критиковали, так что я в Петербурге столько же был предметом насмешки, как здесь ненависти и гонения”. Последние строчки связаны с конфликтом Лаксмана с Шелеховым и иркутскими купцами. Шелехов не мог простить ему того, что в итоге правительство поддержало планы Лаксмана, направленные на более сдержанное, скорее научное и политическое, развитие отношений с Японией. Шелехов же на первый план выдвигал чисто коммерческие задачи. Лаксмана пугало, что Шелехов “...ныне монополитическим оком взирает на будущую первоначальную японскую торговлю”.
Посольство А.Лаксмана, с которым был отправлен и уже известный нам Ф.Я.Шабалин, в целом выполнило намеченную Э.Г.Лаксманом программу. Оно длилось около года (13.09.1792-9.09.1793). Япония уклонилась от подписания дипломатических и торговых договоров, но оставила надежды на продолжение диалога. Русскому послу был вручен письменный лист, разрешающий русским торговым судам посещать порт Нагасаки. Кроме того, были собраны новые сведения об Японии, описаны и положены на карты Хоккайдо и другие южные острова Курильской гряды, привезены коллекции образцов флоры и фауны, семена сельскохозяйственных культур.
Политические результаты посольства вызвали в правительстве противоречивые оценки. Екатерина II ожидала от нее большего и в ряде писем не скрывала своего разочарования его итогом. Тем не менее, по ее распоряжению началась подготовка новой экспедиции в Японию. По-прежнему большую активность в подготовке плавания проявляли иркутские купцы. “Торгующее в Иркутске и по Северо-восточному океану купечество, - писал Э.Г.Лаксман, - предлагают осенью 1796 г. снарядить купеческое судно в Нагасаки. Особенно усердствует С.Киселев, А.Полевой и Влас Бабиков”. Но последовавшие одна за другой неожиданные смерти Г.И.Шелехова, Э.Г.Лаксмана, а затем и самой императрицы остановили эти приготовления.
Плавание А.Лаксмана и развитие российско-японских отношений вызвали интерес в купеческих кругах России. Одним из проявлений его стала записка “Примечания на мореходныя описания порутчика Лаксмана и мещанина Шабалина с рассуждением о учреждении японской торговли, учиненные в Архангельске 1796 года”, достаточно критически оценивающая результаты посольства и призывающая подходить к развитию этих отношений не с позиций сиюминутной выгоды, а исходить из государственных интересов на Дальнем Востоке.
